БРОДНИКИ
БРОДНИКИ - племя недавних казачьих предков, проживавших на Дону - уже в первой половине Средних веков. В VIII в. Арабы считали их Сакалибами, белым народом, преимущественно славянской крови. В 737 г. арабский полководец Мерван прошел с войсками всю коренную Хазарию между Доном и Волгой и за Переволокой встретил полукочевых коневодов Сакалибов. Арабы забрали их конские табуны и увели с собой до 20 тысяч семей, которые поселили на восточной границе Кахетии. Персидская география десятого века (Гудуд ал Алэм) указывает там же, где Сакалибов встретили Арабы, т.е. по рекам Иловле и Медведице, страну язычников Б.радасов: "На восток от нее река Атиль (Волга); на юг от нее Хазары; на запад - В.н.нд.р; на север Печенеги-Тюрки. Люди этой страны исповедывают такую же веру, как и Гузы; они живут в войлочных кибитках и сжигают своих покойников; они зависят от Хазар, а их богатство состоит из шкурок зверька-ласки; они имеют 2-х князей, которые держатся отдельно". Совершенно очевидно, что это те же Сакалибы, а по имени никто иной, как Бродники .
Такие свидетельства дают право видеть в Бродниках не случайный сброд людей, бежавших откуда то в степи, а древнее племенное образование, проживавшее под властью своих вождей. Персидская география указывает и другой народ с подобным именем, магометан Буртасов, но помещает их на восточной стороне Волги. Так же за Волгой указывают Буртасов и некоторые иные авторы того времени. Нет сомнения, что Б. радас и Буртас - народы разные и по имени, и по вере, и по месту пребывания. Начиная от1147 г. русские летописи и акты вспоминают Б-ков и их города, "Броднич с месты", где-то недалеко от Верхнего Дона. Но вероятно к ним же относится событие конца XI в., записанное в завещании Владимира Мономаха: "На ту зиму идохом к Ярополку, сово-куплятися на Броды", где под Бродами следует понимать тех же Б-ков, против которых объединялись два русских князя. Последнее летописное сообщение о Б-ках относится к 1223 г. когда они, сообща с татарами, выступили против Руси и По-ловцев на Калке. По тону киевского летописца видно, что между донским и днепровским населением особой дружбы не было. Акты Западной Европы вспоминают Б-ков последний раз в послании Венгерского короля Белы IV к папе Инокентию (1254 г.): "Татары заставили платить дань особенно страны, которые с востока граничат с нашим царством: Русь, Куманию, Бродников, Булгарию". Дальше вместо них появляется новое имя, известное по русским церковным актам. Это Казаки Червленого Яра, христиане Сарской епархии, участники битвы на Куликовом Поле. Русские археологи при последних раскопках на Дону обнаружили для эпохи между восьмым и десятым веками материальную культуру смешанного типа (славянскую, ясскую и туранскую) и черепа подонского населения с явными признаками законченной метисации (В.В.Гинцбург, Антропологический состав Саркела-Белой Вежи. Мат. и иссл. по арх. СССР, том 109). На этом основании делается вывод, что Б. получились от смеси племен, живших вдоль Дона и Донца при Хазарах. Археолог М.И.Артамонов предполагает в них славяно-ту-ранскую смесь (М.И.Артамонов, Саркел - Белая Вежа. Мат. и.исследования по арх. СССР. т.62), а С.А.Плетнева, говоря о погребении XI века, думает даже, что "похороненный в Таганче воин с булавой был, вероятно, кошевым одного из броднических отрядов, положенным с атрибутами его власти - булавой, по бродницкому, т.е. казацком обычаю с конем и оружием"
Некоторые историки считают, что бродники стояли у истоков русского казачества. До XIII века они играли важную роль в русской истории, а затем будто бы испарились. Куда - достоверно не знает никто.
Если об этническом происхождении бродников и территории их расселения учеными до сих пор ведутся споры, то относительно их основного рода деятельности исследователи единодушны. И Лев Гумилев, и Николай Котляр пишут, что бродники отвечали за переправы и волоки на реках на большой территории от Подунавья до Подонья. Надо полагать, это было очень прибыльное дело.
О роде занятий бродников могут свидетельствовать записи арабского полководца Марвана, который в 736 году с военным походом прошел всю Хазарию и между Доном и Волгой встретил большие племена коневодов, которые также держали под контролем речные переправы.
Историк Владимир Пашуто считал, что бродники были кочевым народом, однако исследования Льва Гумилева и Игоря Фроянова не подтверждают это предположение. Так, Лев Гумилев в своей работе "Открытие Хазарии" пишет, что в ходе предпринятой им экспедиции в 1965 году на берегу Цимлянского моря им были обнаружены очевидные доказательства их оседлости. "Находка половины пряслица, надеваемого на веретено, показывает, что это не был военный стан, где женщинам некогда прясть шерсть. Это было оседлое поселение бродников неподалеку от понижения, где растут березы и осины и вода находится на полметра от поверхности".
Одна из версий происхождения казачества возводит его именно к бродникам. Косвенно об этом свидетельствует то, что именно бродники первыми носили на своих штанах лампасы. Эта традиция сохранилась и у казачьих воск. Так, донские казаки носят лампасы красного цвета, забайкальские - желтого, уральские - голубого.
На то, что бродники участвовали в формировании первого южного казачества указывает историк Николай Котляр, который особо отмечает, что сами процессы формирования как одного, так и второго сообщества весьма сходны: бродниками становились, как правило, беглые люди, стекавшиеся в Половецкие степи.
Кроме того, бродники были православными. Об этом свидетельствует факт принесения присяги воеводой Плоскыней Мстиславу Романовичу в 1223 году; то, что для магометян бродники были "неверными", а также то, что их пытался склонить к католичеству папа Григорий IX, пославший в 1227 году своих миссионеров «к куманам и в соседнюю страну бродников».
Об этнической принадлежности бродников ученые спорят по сей день. Вероятнее всего, они не были отдельным этносом, но и Котляр, и Пашуто не отвергают версии о том, что бродники относились к славянам.
Подтверждают это и зарубежные хронисты. Византийский историк Никита Хониат в речи, произнесенной в 1190 году, причислял бродников к тавроскифам. Интересно, что тавроскифами западные историки того времени называли русских. То есть византиец не относил бродников ни к команам (половцы), ни к влахам.
Вероятнее всего, можно говорить преимущественно о древнерусском этническом характере бродников. Этой версии придерживается, например, историк Федор Успенский.
Решающую роль бродники сыграли в битве на Калке, которая произошла 31 мая 1223 года. Бродники воевали на стороне татар. Донские бродники вместе с кавказскими черкесами были костяком третьего тумена монголо-татар. Ещё до сражения они обеспечили качественную, своевременную разведку, а также принимали участие в переговорном процессе.
После битвы бродниковский воевода Плоскиня даже уговорил остатки русского войска сдаться. Он, от лица монголов, обещал русским войскам, что за выкуп оставшиеся в живых русские будут освобождены. Однако монголо-татары обещания не сдержали. Сдавшиеся русские князья были положены под "дастрахан". Началась "пляска на костях".
После сражения на Калке бродники стали данниками монголо-татар. Об этом говорит письмо венгерского короля Белы lV папе Иннокентию (1254). В нем говорится, что татары «заставили платить дань Русь, Куманию, Бродников, Булгарию». Бродники продолжали обслуживать переправы, платили дань.
После XIII века упоминания о бродниках пропадают из исторической хроники. Достоверно судьба их неизвестна. Возможно, они постепенно пропали в результате постоянных стычек с кочевыми татарскими улусами: возможно, влились в войска Тохтамыша в XIV веке, или же их уничтожили османы в XV веке.
Вероятнее всего, они ассимилировались с формировавшимся казачеством. Этой версии придерживался уже упоминавшийся Лев Гумилев.
Считается, что обозначение «бродники» указывает на их этническую принадлежность, или на места обитания, или на род занятий. Смесь племен, наречий, состояний. Бродники придонских и придонецких мест раннего Средневековья не были здесь пришельцами. На это указывает немногочисленные, лаконичные, но весомые свидетельства источников: русских, византийских, венгерских. Сами бродники ни материальных, ни письменных следов о себе не оставили. Впервые о бродниках списки нашей летописи упоминают под 1146 годом.
Во время борьбы Святослава Ольговича с Изяславом Мстиславовичем, союзник Святослава, Юрий Долгорукий, присылает ему отряд « бродников » (в некоторых списках - «бронников», что само по себе помогает определить их род занятий).
Знают о них и византийские писатели. Никита Хонията (1186 г.), сообщая о войнах в Болгарии, называет бродников людьми с бродов и относит к тавроситам, под которыми специалисты понимают жителей Руси и даже русскими. Никита Акомината (1190 г.) говорит о бродниках, презирающих смерть, называя их русскими беглецами.
Венгерские и некоторые другие источники позволяют, хотя и предположительно, говорить о бродниках на Дунае, в Трансильвании, Карпатах, в Крыму, на Каспии и в пределах нынешней Слобожанщины. Предположение о Слобожанщине вытекает из оценки ареала расселения. Но едва ли можно соглашаться с утверждением, будто бродники были конкретно жителями Шарукани (Харьков?). Утверждение основано на «многих признаках», но «признаки» не названы.
Обозначение « бродники » - четко указывает по меньшей мере на их русскоязычность. На это же указывает имя их воеводы Плоскыни (если оно не русифицировано летописью) и алана Михея, начальника селения близ Канова (Канева?) на Днепре.
Куда ушли бродники?
Впрочем как и викинги. Таких же воинов, джентельменов удачи, как и бродники -бронники (бранники?). Хоть все течет, все меняется, но ничто не исчезает бесследно, каждый из нас несет в себе результат многих генетических сложений. Своим рождением мы обязаны бесконечной, ни разу не прервавшейся цепочке жизней и кто знает, может и в наших жилах течет кровь народа, оставившего о себе лишь крупицы памяти.
Впервые о бродниках списки нашей летописи упоминают под 1146 годом. Во время борьбы Святослава Ольговича с Изяславом Мстиславовичем, союзник Святослава, Юрий Долгорукий, присылает ему отряд « бродников » (в некоторых списках - «бронников», что само по себе помогает определить их род занятий).
В 1147 году « Бродники и Половци приидоша (к черниговскому князю) мнози».
1185 год. По мнению известного востоковеда О. Прицака этническое обозначение «деремела» в «Слове о полку Игореве» следует понимать как прошедшее через согдийский (иранский) и половецкий (тюркский) языки обозначение бродников.
1216 год. Бродники вместе с Владимир-суздальскими князьями участвуют в боях с новгородцами.
1123 год. Печально известная битва на Калке. «Ту же и Бродници быша старые и воевода их Плоскыня. И тъи окоянный целовав край ны князю Мстиславу и обеща князема яко не избити и пустити их на искупе и сългав окаянный, предаст их».
Другими словами бродники, нарушив клятву, выдали князей татарам.
Знают о них и византийские писатели. Никита Хонията (1186 г.), сообщая о войнах
в Болгарии, называет бродников людьми с бродов и относит к тавроситам, под которыми специалисты понимают жителей Руси и даже русскими.
Никита Акомината (1190 г.) говорит о бродниках, презирающих смерть, называя их русскими беглецами.
Сведения о них, но уже как и у византийцев, есть в венгерских источниках.
В 1222 году венгерский король отдал владения или места пребывания бродников в Трансильвании тевтонским рыцарям, а через год подарил их (или соседними, но тоже с упоминанием бродников) духовному лицу.
В 1227 год. Папа Григорий IX отправил миссионеров в земли половцев и бродников (что можно понимать как земли по Дону и Донцу, так и земли по Дунаю).
В 1254 году венгерский король Бела IV сообщал Папе Иннокентию о бродниках, соседях Венгрии на востоке.
Сведений о бродниках позднее 13 в. в источниках не обнаружено...
Обобщая эти скудные, но весомые сведения, становится возможным приблизиться к составлению карты расселения бродников, к установлению их этнической принадлежности и их дальнейшей судьбе.
Ал-Масуди - арабоязычный историк, путешественник, географ в сочинении «Россыпи золота (гл. XVII, §21) называет среди тюрков каких-то нукарда, обитающих к западу от аланов. В. Минорский (изд. 1963 г.) предполагает, что речь у масуди идет о «новгородской вольнице бродников » (ст. 209, прим. 91).
В сочетании с сообщением летописи об участии бродников в сражениях на Северо-западе новгородские и Владимир-суздальские земли можно назвать северной границей.
Вильгельм Рубрук (1253 г.) рассказывает: татары устроили на восточном берегу Дона поселок Русских, которые перевозят на лодках послов и купцов (гл. XV). Эти, как увидим, и занимались бродники. Таким образом, сообщение Рубрука позволяет установить восточные пределы расселения бродников. Также рассмотрим и вопрос тождества « бродники - русские».
Венгерские и некоторые другие источники позволяют, хотя и предположительно, говорить о бродниках на Дунае, в Трансильвании, Карпатах, в Тавриде, на Каспии и в пределах нынешней Слобожанщины. Предположение о Слобожанщине вытекает из оценки ареала расселения. Но едва ли можно соглашаться с утверждением, будто бродники были конкретно жителями Шарукани (Харьков?). Утверждение основано на «многих признаках», но «признаки» не названы.
Один этнос, даже не этническая общность, не мог хранить первозданную этническую «чистоту» на таком обширном ареале расселения. Тем более в пору «Великого переселения народов». Уже поэтому можно априори говорить о полиэтничности бродников.
Источники сообщают о длительных союзных отношениях бродников и татар. И до битвы на Калке и после нее. Об аланах, поставленных татарами обслуживать переправы сообщили Плано Карпини и Вильгельм Рубрук. Оба - 13 век на Днепре и на Дону. Бродники входили в сформированные татарами боевые отряды - прообразы казачества.
Источники почти всегда упоминают бродников в одном ряду с половцами. Уже поэтому можно предполагать их взаимосвязанность (как и у русских князей с половцами).
Обозначение « бродники » - четко указывает по меньшей мере на их русскоязычность.
На это же указывает имя их воеводы Плоскыни (если оно не русифицировано летописью) и алана Михея, начальника селения близ Канова (Канева?) на Днепре.
Аланы как и славяне - ираноязычны, живут на одной территории, исповедуют православие. Возможно их сближают образ жизни и род занятий. Предположительно аланы, славяне и бродники могут рассматриваться как близкая этническая общность, прообраз русского этноса.
Таким образом, русскоязычный и православный субстрат можно рассматривать как основной в среде бродников.
В состав бродников могли входить «реликты» хазар, булгар, мадьяр времен Леведии, другие этнические общности Подоная и Подонцовья.
Ареал расселения и полиэтничности помогают приблизиться к опыту реставрации образа жизни и рода занятий бродников.
«Бродники» - самоназвание или прозвище - вытекает из слова «брод». В русском языке «брод» может означать глагол «бродить», «бродяжничать», существительное «бродяга». Отсюда их аттестация М. Грушевским: « Бродники - від бродити, беукати, лазити М. Грушевский не разъясняет свою позицию.
Более точен В. Минорский. Он тоже связывает обозначение « бродники » со словом «брод», но видит в этом подтверждение того, что « бродники поджидали своих жертв у мест переправы через реки», хотя в целом согласен: «...если исходить из русского глагола «бродить», то выражение « бродники » могло бы означать «скитальцы» (с.151, пр.118).
Но слово «брод» особенно применительно ко времени бродников имеет и другое значение. Его установил еще в начале 19 в. И.И. Слезневский: «брод» имеет значение «бродить», то есть, переходить брод. В таком значении слово «броднаки» обретает реальность, подтверждаемую источниками. Бродники сами по себе или «приспособленные» к этому татарами, обитали на речных переправах, помогали или «помогали» переходить реки, а слово «грабить» купцов на переправах можно читать и как взимание дани. Как с русских князей на Калке.
Кроме того, как убедительно показал О. Прицак, Бродники (выделено им - ред.) - це не «волоцюги», а населення осель біля переходів рік, бродів».
Броды же, подчеркивает О. Прицак, были местами остановок на торговых путях, центрами торговли.
Кроме того, источники указывают на бродников как на храбрых воинов, наемников, прообраз первых казаков. Примем к сведению и обозначение бродников как бронников. Это обозначение есть в некоторых списках летописи и его можно понимать как описку или как признание бродников - бронников (бранников?) как воинов.
Куда ушли бродники?
К середине 13 в. сведения о бродниках исчезают. Это может означать только одно: бродники растворились в этнических средах родственных им по языку, религии, образу жизни и роду занятий.
По меньшей мере, так было в поднепровье, бродники становились в ряды первых отрядов казаков. Під 1469 р. Длугош - цитируем по Грушевскому (там же, т.7, с.78) - записує: «велике татарське військо, набране з утікачів, розбійників і вигнанців, які звуть вони своєю мовою козаками».
Вне сомнения среди них были и бродники.
Далее, перечисляя теории возникновения казачества, М. Грушевский, хотя и противореча себе, отдает предпочтение версии, которую называет «Теорія бродницька». Противоречие же состоит в том, что в одном месте он пишет: «Ми на кожнім кроці будемо стрічатися з попередниками української козачини XVI в. І сі степові бродники, українська людність Чорноморя, вибита з обставин культурного осілого життя кочовим потоком, загартована й воєвнича...» (там же, с. 74-75). Но здесь же он усматривает в «теории бродницкой» не указание на генетическую связь бродников с казаками, но только на аналогию организации казачества с бродниками или отрядами, о которых сообщает Длугош.
Между сочинением 2 и 7 томов прошло некоторое время и за это время М. Грушевский успел (сумел) перевести бродников из «бродяг в степову, українську людність, живущую в «обставинах культурного осілого життя...» При этом автор не поясняет определение «українська людність» - есть ли оно этнографическое или географическое и каково его хронологическое определение.
Но в данной публикации первостепенное значение имеет другое: М. Грушевский признает бродников одним из составляющих на пути формирования казачества.
Бродники не «разноплеменная шайка» как она названа в проекте «Словника» ко второму изданию Большой советской энциклопедии.
Они не сложились в устойчивое гражданское сообщество - у них разный образ жизни и род занятий: пираты, охранители переправ и бродов на реках (грабеж купцов или взимание с них дани), наемники, торговцы.
Они не сложились в устойчивое этническое сообщество, но у них был один язык и одна религия. К тому же и это показательно. Различные источники называют их одинаково, разве что с вариантами, обусловленными языком источника, - бродники, бордники, продники, бронники. В наших краях они не пришельцы. По всем признакам сформировались здесь же.
И здесь же пополнили ряды первых казачьих отрядов.
Но в какой-то степени они и ушельцы. Часть их ушла в дунайские земли и там растворилась в местных этнических средах.
Они недолговечны, их сообщество было непрочно. Но память по себе они оставили. И заняли свое место в этнической истории Южной России. И не только.
Впрочем как и викинги. Таких же воинов, джентельменов удачи, как и бродники -бронники (бранники?). Хоть все течет, все меняется, но ничто не исчезает бесследно, каждый из нас несет в себе результат многих генетических сложений.
Своим рождением мы обязаны бесконечной, ни разу не прервавшейся цепочке жизней и кто знает, может и в наших жилах течет кровь народа, оставившего о себе лишь крупицы памяти.
Колонизация славянами Северного Приазовья совпала по времени с оседанием на земли обитавших там болгар, хазар и аланов. Славяне селились обычно на берегах рек, бродов и переправ. Аборигены также, оседая, селились рядом с ними, используя их опыт строительства жилья. Именно поэтому жилища приазовского типа салтово-маяцкой культуры были двухкамерными, то есть такими, как и на родине славян. Одновременно они перенимали и опыт ведения земледелия. В то же время дружинники, обзаводясь семьями, роднились с аборигенами и воспринимали их бытовую культуру. Поэтому в Приазовье и прослеживаются многочисленные памятники именно местного варианта салтово-маяцкой культуры, и очень редки находки чисто славянского происхождения, как, например, бронзового медальона-змеевика, найденного археологами на юго-восточной окраине села Гранитное Тельмановского района.
Зато, как свидетельствуют археологи, памятники хазарского периода на территории прибрежной части Северного Приазовья довольно многочисленны. Только в Новоазовском районе они обнаружены в окрестностях населенных пунктов Гусельщиково, Коминтерново, Обрыв, Приморское, Седово, в Першотравневом – Мелекино, Юрьевка, Ялты, в Володарском – Кальчика и Украинки и в Тельмановском – Коньково и Новоселовки. Найдены они и в пределах нынешнего Мариуполя, а именно в Самариной Балке, Талаковке, Старом Крыму и на территориях комбинатов имени Ильича и «Азовсталь».
В первый период славянской колонизации население Северного Приазовья представляло собой конгломерат племен. Однако под влиянием славян, стоявших в экономическом и общественном развитии на порядок выше аборигенов, остальные племена в течение 9-11 веков настолько ославянились, что превратились в этническую общность, получившую название бродников, которых стали даже называть русскими, как это сделал, например, византийский писатель Никита Акоминат, написавший в своем «Слове»: «… и те бродники, презирающие смерть, ветвь русских».
Здесь необходимо четко обозначить, что представляет собой термин «бродники». Известный русский филолог и славист И. Срезневский в труде «Материалы для словаря древне-русского языка», изданном в 1893 году, свидетельствует, что слово «бродник» происходит от имени существительного «брод», а не от глагола «бродить». Следовательно, бродниками называли тех, кто жил у бродов и переправ и контролировал их.
Территория, на которой жили бродники, была обширной и тянулась от низовья Дона вдоль всего северного побережья Азовского моря, и была известна не только в княжествах Киевской Руси, но и в Западной Европе. Об этом говорят венгерские документы, использованные П. Голубовским в работе «Печенеги, торки и половцы до нашествия татар». В этих документах, в частности, шла речь о направлении в начале 12 века католических миссионеров в «страну Броднию», которая находилась «в непосредственной близости от Азовского моря».
Сами же бродники представляли собой социальную общность, исповедавшую христианство, сохранившую с древнеславянских времен вечевые порядки. С военной точки зрения бродники представляли собой внушительную военную силу. Это подтверждают и Ипатевская и Воскресенская летописи. В них есть сообщение о том, что в 1147 году бродники помогли черноголовскому князю Святославу Олеговичу в борьбе за велико-княжеский престол с киевским князем Изяславом Мстиславовичем.
Военная сила нужна была бродникам и для защиты своих пределов от набегов кочевников, вероятность которых была реальной. Хотя, судя по длительности существования самой вольницы, отношения с половцами чаще всего являлись добрососедскими, а иногда и союзническими. Ведь в тех же летописях говорится, что на помощь Святославу бродники пришли в союзе с половцами.
Военная сила нужна была бродникам и для морских походов за добычей. Так, В. Мавродин в работе «Русское мореходство, на южных…» подчеркивает, между прочим, что «последними походами перед тем, как татары отрезали Русь от устьев ее рек и морских побережий были походы именно русской вольницы. Заметим здесь, что В. Мавродин был не последним из историков, безоговорочно утверждавших, что бродники являются военно-промысловой и торговой вольницей. И эта вольница вполне могла соперничать с генуэзскими купцами в торговле зерном, рыбой, рыбным клеем, мехами и другими продуктами своих промыслов. Ведь не зря же они помещали тогда на своих картах «Русские порты» в устье Кальмиуса.
Наличие этих портов, а также выгодное военно-стратегическое и экономическое положение древнего города определяли его значение, как одного из ведущих опорных пунктов вольницы. И, вероятнее всего, он являлся резиденцией предводителей бродников. В частности, имя одного из них – воеводы Плоскини – донесли до нашего времени Лаврентьевская и Новгородская летописи. Они повествуют о том, что в битве на Калке в 1223 году бродники выступили на стороне монголо-татар, а Плоскиня, как бы усугубляя вину всей вольницы, нарушил крестное целование князю Мстиславу Киевскому, клятвенно обещавшему от имени Джебе и Субудея, что монголо-татары дадут ему возможность живыми возвратиться в Киев. Фактически же князь и его дружина, как только покинули укрепленный лагерь, были преданы смерти.
В пользу того, что Плоскиня мог жить в Адомахе, говорит то, что от устья Кальмиуса до места злосчастной битвы было, как говорится, рукой подать. Во-вторых, сам факт выступления против своих единоверцев – славян и нарушение крестного целования станет понятным, если исходить из возникшей тогда перед воеводой Плоскиней дилеммы: или принять ультиматум Джебе и Субедея и сдаться на милость победителей, стать данникоми и принять участие в сражении на их стороне, или биться без малейшей надежды на победу, зная заранее, что город и вся Бродня будут преданы огню и мечу, а жители — мучительной смерти.
Такую дилемму Плоскиня, даже будучи воеводой, решить сам не мог. Это могло сделать только своеобразное вече вольницы. И оно выбрало первое. О том, что бродники стали данниками монголо-татар, свидетельствует письмо венгерского короля Белы lV папе Иннокентию, написанное в 1254 году, в котором он сообщает, что татары «заставили платить дань Русь, Куманию, Бродников, Булгарию», то есть Киевскую Русь, половцев, бродников и волжских булгар. В связи с этим можно с достаточным уровнем уверенности предположить, что город бродников в устье Кальмиуса мог существовать после 1223 года многие и многие десятилетия. Ведь монголо-татары сохраняли поселения бродников, обслуживавших переправы и плативших установленную дань. В частности, о том, что в северном Приазовье, ставшем частицей Дикого Поля, встречались русские селения, писали и Плано Карпини в «Истории монголов» после завершения дипломатической миссии в Монголию в 1245-1247 годах, и Вилем Рубрук в «Путешествии в Восточные страны», которые он совершил с такой же дипломатической миссией в Центральную Монголию в 1253-1255 годах.
Однако, к сожалению, из того, что они написали, ничто не говорит о судьбе, постигшей «страну Броднию и город бродников Адомаху». То ли они медленно угасли в результате не прекращавшихся стычек с кочевавшими улусами татар, то ли перестали существовать в 1380 году, когда с востока по Северному Приазовью прошла орда потомка Чингисхана Тохтамыша, чтобы в битве скрестить мечи с ратью хана Мамая, собиравшего там после поражения на Куликовском поле силы для нового похода на Москву. А может быть и Адомаху, и все поселения бродников смели с лица земли в семидесятые годы 15 века полчища османских турок, как это они сделали с татарским поселением Качибей, веницианской Таной и татарским Азаком в устье Дона, основав на месте Азака знаменитую крепость Азов.
Как бы там ни было, но конец жизни Адомахи и последней «Броднии» не означал конца жизни их жителей. Спасаясь от гибели, они ушли в приморские степи. Об этом пишет в работе «Русское мореплавание» историк Ю. Тушин: «На Диком поле… продолжало жить, хотя и сильно поредевшее русское население. Это были охотники, рыболовы, скотоводы, так называемые бродники». Ушедшие в степи бродники и стали предшественниками и донского, и запорожского казачества.
Николай РУДЕНКО.
Сколько только трудов не написано в современное время о казаках. Сколько дискуссий развернулось по вопросу: А казаки народ или нет? Да и не только по этому вопросу. Складывается такое впечатление, что наружу бьет фонтан огромной информации. Но авторы датируемой информации так и не сходятся в одной точке зрения.
Я не буду писать о поздней истории казачества, я не буду клевать коммунистов за геноцид нашего народа, ибо это уже сделали другие, и не буду вообще вести длинную хронологию. Нет. Я поставил другую задачу: написать краткий очерк о предшественниках и предках казаков, а также о раннем сложившемся казачестве.
История этого загадочного народа берет свое начало вовсе не в XV и не в XVI веках, а намного раннее, когда в степях на «границе» Руси и Хазарского каганата складывается необычное этническое образование, именуемое бродниками. Интересно, что данных о них настолько мало, что складывается мнение о бродниках, как о вымышленном этносе. И действительно, сколько я не пытался найти данных, мне постоянно попадались какие-то мельчайшие подробности, не имеющие особенного значения, и конечно же всеми любимая Википедия. Однако даже в этой интернет-энциклопедии я нашел противоречия. Об этих противоречиях я расскажу позже. Для начала приведу все высказывания отечественных историков по поводу того, кто такие бродники. Итак, начнем с классических. Это В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин и С. М. Соловьев.
У всех определения разные. Татищев пишет, что бродники были русским племенем, которое не нашло общего языка с княжествами и решило жить обособленно. Карамзин вообще считает, что бродниками (бродягами) назывался не народ, а обычное скопище (конвиксия) бандитов, состоящих и из русских, и венгров, и угров, короче говоря из всех, кому надоело сидеть дома, и заниматься земледелием. Скучно! Нам, мол, хочется повоевать! Но мне кажется, что скопище бандитов не могло существовать столетия. Все равно, рано или поздно, такая конвиксия превратилась бы в этнос, то есть народ. Очень похожее высказывание у Соловьева. Он тоже считал бродников бандитской шайкой. Правда Соловьев, уже поинтереснее развил сию тему. Он рассказал об участии бродников в междоусобицах русских князей, а также внешних войнах с кочевниками. Упоминается, что один из черниговских князей заручился поддержкой половцев и бродников, однако тут явно допущена ошибка. Бродники издревле были врагами половецких ханов, и война между ними была куда более жестокая, чем половцев с русскими. Вы спросите, как я могу это утверждать, не имея полноценных данных о бродниках? Дело в том, что когда к Руси подходили монгольские нойоны, бродники сразу же выбрали сторону монголов, дабы хорошенько побить половцев. Повторяю, что выбор на монголов пал мгновенно, добровольно, без принуждения. Поэтому мне кажется, что бродники не могли быть вместе с половцами, помогая черниговским князьям в борьбе с киевлянами и другими князьями.
Остались сведения о бродниках у фламандского францисканца Гильома де Рубрука,
совершившего путешествие по Евразии в ставку хана Батыя
в середине XIII века. Он писал, что бродники были сбродом воинственных людей, служивших тому, кто больше кинет монет.
Также слова о таинственном народе можно найти в тексте письма венгерского короля Белы IV папе римскому, где среди подданных татарам, назывались те самые бродники (1254 г.).
Еще перед битвой на Калке, они приняли монголо-татар, явно как своих, и вряд ли, как утверждал Рубрук, воевали они за деньги. Если так и было, то стали бы бродники выбирать сторону татар, количество которых составляло 20 тыс. по сравнению с объединенным войском русских и половцев в 80 тыс. воинов? Какая же тут может быть выгода, когда случись бы поражение, и твоя голова будет насажена на половецкое копье? Коли белого света не увидишь, о каких деньгах тогда может идти речь!
В Ипатьевской летописи времен прихода монголов называется вождь бродников - Плоскиня . Он-то бился вместе с татарами полководца Субэдэя против князей до последнего, когда шло сражение на Калке. Историки обвиняют Плоскиню в подлости по отношению к русичам. Плоскиня выманил русских из укрепленного частоколом лагеря, поцеловав крест Мстиславу , тем самым дав слово, что сдавшиеся русские не прольют ни капли крови. Позже, как известно, татары связали русских и сдавили досками, сев пировать победу. Нам, правда может показаться это подлостью, но ведь действительно, русские были убиты, не потеряв ни капли крови. Это не мелочь. Для татар и бродников это не было мелочью. Напротив, смерть без крови полагалась только достойным воинам. Трусов же рубили. Поэтому Плоскиня не нарушал слова. А если посмотреть на князей, то они и вовсе совершили настоящую подлость – убиение татарских послов и глашатых. За вождя бродников заступается и писатель Евграф Петрович Савельев. Хотя и у читателя есть своя точка зрения. Поэтому выбирать ему.
К окончательному выводу об этногенезе бродников пришел Лев Гумилев,
к которому я обращаюсь довольно часто. Как раз-таки он и утверждал, что предками казаков являются именно бродники.
Изучая следы Хазарского каганата, Л. Гумилев поведал о том, что остатки хазар, бежавших от иудейского владычества, смешались со славянским населением Белой Вежи, т. е. Саркела, поселившихся после большой войны Святослава Игоревича.
И вот, этот образовавшийся народ и стал началом для бродников, вовсе не кочевников, но близких к ним по духу. Очень интересна логика Гумилева, который опровергает миф о казаках, как потомках беглых крестьян. Ну не могли же неорганзованные группы простаков с вилами бежать и основаться на Северном Кавказе, организовывая сопротивление окружавшим врагам. Это действительно так! Сами подумайте. И вот известный всем этнограф подводит нас к мысли, что этих беглых свободолюбивых и гордых крестьян кто-то принял. И кто же это мог быть, как не бродники!? Бродники все-таки выжили в суровых условиях степных войн с ногаями и караногаями, захватившими большую территорию Северного Кавказа. Они продолжали развиваться, расширяя ареал своего распространения. Бродники совершенствовали свою культуру, общаясь с кочевниками, горцами.
И вот спустя два-три столетия, образовываются те самые казаки, коих мы знаем. Те самые, встречавшие войска Ивана Грозного , после похода на Казань. Те самые, наводившие ужас на татар, турок, ногаев и др. Те самые, покорившие Сибирь. Те, которые участвовали в «Азовском сидении», имея только 4 тысячи донских и запорожских храбрецов против 200 тысяч османских янычар.
Уже эта концепция доказывает, что казаки - это народ. Ведь сколько было примеров в истории, когда казаки не приравнивали себя к русским. Казаки всегда считали себя этносом со своей историей и традициями. И вот, говорят, что мол, казаки на русском гутарють, значит они-то русские, просто упертые такие, что не хотят этого признавать. Но признаки этноса - вовсе не язык, а этническое самосознание. Казаки, порой говорили и на татарском, и на калмыцком. Среди терских казаков был модным чеченский язык. Возьмем бразильцев и португальцев. Один и тот же язык! Но, правильно заметил Валерий Шамбаров , что бразильцы-то не португальцы! Хотя понимать друг друга они могут. Но я повторяю, что навязывать этой точки зрения не собираюсь. Однако, даже несмотря на то, что настоящих казаков осталось очень мало, Вы сами можете убедиться в том, что казаки считают себя народом. И тем не менее они всегда были и будут стоять грудью за Россию. Но казаки обижены. Во-первых, кое-кто их высмеивает и называет клоунами, а во-вторых, великороссы забывают о том, сколько крови пролили казаки за нашу общую, великую державу. И мы обязаны возрождать этот славный народ, и не позволить угаснуть замечательной казачьей православной культуре.
